Обладающий «доблестью», полагали люди Ренессанса, есть человек-герой, перед которым открыт весь мир и который своими усилиями, мужеством и познаниями может добиться всего, притом не в ином мире, а в этом. Он — человек-титан, человек, являющийся как бы вторым Богом. Причем достичь всего желаемого этот титан мог как на поприще «изучения человеческого», так и в иных сферах — искусствах, государственной деятельности. Все познания, все умения, все способности объединяются в одном лице, «универсальном человеке» — вот совершенная личность Возрождения, вот его идеал. Идеал этот — открытый, каждый способен стать таким, но не каждый становится, потому идеал этот одновременно демократичный и элитарный. Ценности ренессансного человека — земные ценности, он мало думает о небесах. Даже в посмертной судьбе его больше волнует вечная слава, а не вечное блаженство.
Когда мы говорим о Возрождении, то первым делом вспоминаем ренессансное искусство - изобразительное и словесное. Если писатели Ренессанса были, как правило, гуманистами, то художники скульпторы, даже и стоявшие близко к кружкам гуманистов, сами не предавались «изучению человеческого». Но гуманистические идеал выражались в их творчестве с не меньшей силой, чем в гуманистических трактатах или поэмах. Эти идеалы, провозглашенные гуманистами, находили отклик среди всех тех, кого можно, с некоторой натяжкой, назвать интеллигенцией, то есть совокупностью людей, впервые в европейской истории положивших себе основным занятием интеллектуальную или художественную деятельность. В эпоху Возрождения жили и творили писатели Франческо Петрарка, Джованни Бокаччо, Франсуа Рабле, художники Джотто де Бондоне, Сандро Ботичелли, Леонардо да Винчи, Микеланджело Буонарроти и Рафаэль Санти и многие другие.
Гуманисты видели в своем времени эпоху расцвета, счастья и красоты. Но не только это было характерным для Возрождения. Восторг перед будущим соседствовал со страхом перед ним же, упоение новым – с сознанием опасности от него.
Человек Ренессанса ощущал свою судьбу как открытую, незавершенную. Человек мог сам выбирать себе судьбу и творить ее. Возможность выбирать была ценней самого выбора. Но непрерывное состояние этого выбора порождало неуверенность. Людям Ренессанса присуща «меланхолия», но не в нынешнем смысле — «легкая печаль», а в значении — «тягостное раздумье», «уныние». Если будущее открыто, то в нем может быть все, в том числе и самое ужасное. Современные исследователи установили, что ужас, охвативший Европу в 1000 г., когда все якобы ждали конца света, сильно преувеличен и преувеличен именно ренессансными историками, переносившими в прошлое страхи своего времени. В 1500 г. светопреставления ожидали напряженнее, чем в 1000 г. и во всем — падении Константинополя, открытии Америки видели знаки близящегося пришествия Антихриста. Стремление к красоте вдруг оборачивалось тягой к богатству, нескованность устаревшими моральными нормами — безнравственностью, всемогущество человека — всевластием правителей.
Ощущение хрупкости гуманистического мирка вызывалось узостью его. Даже в Италии, даже в ее городах, даже во Флоренции гуманистические идеи не охватывали всей толщи населения, да и не могли его охватить. Гуманизм не аристократичен, но элитарен, гуманистические добродетели открыты каждому, но мало кто может вместить их в полной мере, ибо они требуют напряжения доблестной души, а это есть не у всех. Искусство Ренессанса представляется наиболее полным воплощением гуманистических идеалов, но и это искусство не было тогда общепризнанным: значительная часть художников продолжала жизнь цеховых мастеров, работала в старой манере и их произведения пользовались популярностью среди рядовых сограждан.
И все же, при всех трудностях, трагизме, неуверенности, узости социальной базы Ренессанс закладывал основы новоевропейской культуры, новоевропейского светского мировоззрения, новоевропейской суверенной личности.
Эпоха Возрождения породила в Западной и Центральной Европе широкое общественное движение, вошедшее в историю как Реформация.
31 октября 1517 года невысокий человек в одежде монаха ордена августинцев прибил к дверям дворцовой церкви в городе Виттенберге большой лист бумаги. Монаха этого звали Мартин Лютер. Текст, выставленный на всеобщее обозрение, содержал 95 тезисов, направленных против индульгенций. Эти тезисы произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Не только в Виттенберге, но и по всей Германии их приняли с восторгом. Папа римский требовал Лютера к ответу и настаивал на отречении от высказанных идей. Кончилось это тем, что в 1520 году Лютера отлучили от церкви.